Магазины одеваются в гирлянды и ёлки. Мелкий снег пока ещё робко выглядывает из-за бордюров, ямок, подножья деревьев. Но настроение неизменно клониться к Новому году. Очень люблю это время. Преддверье. Ещё глубокое преддверье, но оно уже поселилось в сердце. Мой любимый праздник – Новый год.
Когда я был маленьким, Новый год был с мандаринами, которые появлялись в это время, как будто бы где-то в занесённых снегом садах поспевали эти меленькие тыковки. И хурма. Закалённая на морозе и от этого становящаяся ещё слаще.
Неизменный финский сервелат, тонко порезанный и разложенный на хрустальном блюде слишком сильно раскрытым веером, чтобы казалось, что его много. Бутерброды с маслом и небольшой прослойкой красной, редко, чёрной икры. И ёлки, ёлки, ёлки.
У меня до сих пор та ёлка. Высотой под два метра – верхушка упирается в потолок. Три года тому назад хотели заменить, но сердце не смогло предать. Ветки тонкие и иголки небольшие, как у настоящих не финских, или каких там, ёлок. Теперь таких не делают. Теперь всё пушисто и даже в непривычной цветовой гамме. И украшают одними шарами, например, одного цвета. Нет. Я не смог выкинуть своё новогоднее чудо.
И в этом году, как и в прошедших, в углу будет стоять двухметровая куцая зелёная ёлка, обсыпанная множеством фигурных игрушек и шаров, разной давности. Есть ещё даже послевоенной поры.
Преддверье. Я уже чувствую, как пахнет любимым праздником.