Человек снесёт всё, кроме яйца.
Который год рвусь на море, но всё никак. Обстоятельства…Ими и оправдываю свою ссылку на дачу. А было время, мы ездили каждое лето на целый месяц к родителям отца в Прибалтику. Или к семье его сестры. Муж у неё был военный командир подводной лодки. Вот его и бросало то туда, то сюда, но всё ближе к морю. Однажды…
Было дело в Лиепае. Городок такой закрытый в Прибалтике. Мы семьёй приехали туда к родственникам. Я в частности к двоюродному брату. Он меня на года четыре старше. И вот я, шпендик лет десяти, и это амбициозное создание, которому я в рот смотрел. Ведь он умел на доске под парусом ходить, (а я и плавал-то по-собачьи стилем буль-буль и вниз). А ещё его папка командир подводной лодки (а мой бомбардировщики какие-то там конструировал). В общем, он один и в лес и на рыбалку мог, (а я москвич изнеженный на полтора дерева залезу и коленки дрожат). И никуда меня без взрослых не отпускали. Так вот – авторитет был братан мой в моих глазах. И однажды он мне говорит:
- А хочешь со мной на пирс на рыбалку?
- Хочу, - говорю, а у самого сердце в черепную коробку бьёт изнутри так, что чуть ли не подпрыгиваю от восторга.
Двоюродный брат от широты душевной так на снасти показал, и говорит голосом командира подводной лодки:
- А ну-ка, накопать червей! – и банку консервную мне так носком кроссовка.
- Есть! – говорю, - товарищ командир!
И банку цоп, и во двор. Забежал в местный цветник, диранул с клумбы великолепие душераздирающе пахнущее. И прямо лапами ну ковыряться. Минут десять пыхтел, оглядываясь по сторонам время от времени, чтобы вовремя заметить «тяжёлую артиллерию» с метлой, если что. Но откопал полтора червяка. Почему полтора, так одного откопал, а когда второго тянуть за голову начал, так он посерёдке порвался, и половина вторая убёгла от меня. Откуда мне созданию московскому знать, что червей на заднем дворе под кирпичами и всякой дрянью в виде старых полугнилых досок собирать надобно. Я ж их только после дождичка в четверг на асфальт позагорать выползших только и видел. В общем, просветил меня брат, откуда это великолепие розовое берётся. Накопали. Пошли. Он естественно, впереди. Я позади со снастями, ведром, банкой. Всё как полагается.
Пришли на пирс. Он удочки размотал, показывает, как червя на крючок подсадить, чтобы ему удобней было. В общем, эту науку я быстро уразумел, и натягивать их на железку, как заправский рыбак быстро начал. Закинули. Волны о пирс плещут, чайки летают, кричат, причём так, как будто мы у них ужин отбирать пришли. Молча сидим. Меня распирает ему про моё житьё столичное похвастать, а он мне:
- Цыц!
Ну, я молчу с горем пополам. Уже тогда у меня язык чесался со страшной силой. Клюнуло у него, вытаскивает рыбу. Мне завидно. Я тоже тащу. Крючок пустой. Вот так раз пять. У него рыба, у меня – пшик. Причём червей из одной банки таскаем. Я даже одного поделил, чтобы всё как у него было. И забрасываю туда же куда и он, чуть ли леку не путаю. Он ругается. А мне обидно. И тут вдруг и у меня клюнуло. Я вжик! Рыба!
Обрадовался я так, что когда её ловил (она ж на леске трепыхается, да ещё как на карусели вокруг удилища болтается) так вот когда ловил, чтобы с крючка снять, чуть с пирса не грохнулся. Довольный сижу. И пошло у меня везение. Закидываю – вытаскиваю. Закидываю – вытаскиваю. Братан мой так уже неласково на меня смотрит. А я ж не замечаю. У меня (москвича сраного) уже и ведро полное, а у него, заправского рыбака, пять рыбёшек хвостами на дне сплелись.
В общем, рассердился он знатно.
- Всё, пошли домой, - говорит.
А у меня азарт.
- Погоди, клюёт же! Давай по последней!
Кивнул он так хмуро, и пока я там с червём очередным возился, удочку так свою вжик! Не знаю уж специально, или просто случайно мстя его вышла. Но подцепил братан меня за бедро крюком, чуть повыше колена. У меня глаза на лоб. Он тоже испугался.
- молчи, - говорит.
А я и так молчу. Больно, но молчу. Губу закусил. Сложил так ладошки лодочкой у груди:
- Братик, - говорю, - возьми всю мою рыбу, но только сними меня, а?
- Ща.
Присел, а вижу я, что он предложению моему не рад, не потому что рыбы не хочет, а потому что не знает как меня с крюка снять. И так и этак трогает, и пальцы дрожат. Крюк то загнут и вылезать не собирается. Уже и кровь пошла. Не рекой конечно, но тонкая такая струйка по бедру чуть ниже шорт.
- Не реви, - говорит.
А я и не реву. Только страшно мне. Стал тянуть. Не получается. Я охаю.
- Давай надрежем, - говорит.
А я как услышал, то не только рыбу но и ведро и удочку и всё что попросит готов уже отдать, только б не резать.
- Как?!? – задаю вопрос. – Прямо так вот ножом?
Кивает мой братан.
- Иначе не снять.
Кивнул я. Типа режь. Достал он перочинный нож, примеривается. Я глаза закрыл. Минут наверное, пять прошло, или мне это с испуга так время долго тянулось.
- Пошли домой, - говорит мой авторитет, - надо взрослых просить.
Выдохнул я. Поднялся с колен. Пошли мы. Он впереди с ведром, рыбой, снастями, а я сзади, на крючке от его удочки, как на поводке.
Вытащил его отец крючок. Ничего резать не пришлось. И даже не выдал меня, что я без спросу на рыбалку шастал…
Люблю я море, очень. И рыбалку тоже люблю. Не смотря ни на что…
Было дело в Лиепае. Городок такой закрытый в Прибалтике. Мы семьёй приехали туда к родственникам. Я в частности к двоюродному брату. Он меня на года четыре старше. И вот я, шпендик лет десяти, и это амбициозное создание, которому я в рот смотрел. Ведь он умел на доске под парусом ходить, (а я и плавал-то по-собачьи стилем буль-буль и вниз). А ещё его папка командир подводной лодки (а мой бомбардировщики какие-то там конструировал). В общем, он один и в лес и на рыбалку мог, (а я москвич изнеженный на полтора дерева залезу и коленки дрожат). И никуда меня без взрослых не отпускали. Так вот – авторитет был братан мой в моих глазах. И однажды он мне говорит:
- А хочешь со мной на пирс на рыбалку?
- Хочу, - говорю, а у самого сердце в черепную коробку бьёт изнутри так, что чуть ли не подпрыгиваю от восторга.
Двоюродный брат от широты душевной так на снасти показал, и говорит голосом командира подводной лодки:
- А ну-ка, накопать червей! – и банку консервную мне так носком кроссовка.
- Есть! – говорю, - товарищ командир!
И банку цоп, и во двор. Забежал в местный цветник, диранул с клумбы великолепие душераздирающе пахнущее. И прямо лапами ну ковыряться. Минут десять пыхтел, оглядываясь по сторонам время от времени, чтобы вовремя заметить «тяжёлую артиллерию» с метлой, если что. Но откопал полтора червяка. Почему полтора, так одного откопал, а когда второго тянуть за голову начал, так он посерёдке порвался, и половина вторая убёгла от меня. Откуда мне созданию московскому знать, что червей на заднем дворе под кирпичами и всякой дрянью в виде старых полугнилых досок собирать надобно. Я ж их только после дождичка в четверг на асфальт позагорать выползших только и видел. В общем, просветил меня брат, откуда это великолепие розовое берётся. Накопали. Пошли. Он естественно, впереди. Я позади со снастями, ведром, банкой. Всё как полагается.
Пришли на пирс. Он удочки размотал, показывает, как червя на крючок подсадить, чтобы ему удобней было. В общем, эту науку я быстро уразумел, и натягивать их на железку, как заправский рыбак быстро начал. Закинули. Волны о пирс плещут, чайки летают, кричат, причём так, как будто мы у них ужин отбирать пришли. Молча сидим. Меня распирает ему про моё житьё столичное похвастать, а он мне:
- Цыц!
Ну, я молчу с горем пополам. Уже тогда у меня язык чесался со страшной силой. Клюнуло у него, вытаскивает рыбу. Мне завидно. Я тоже тащу. Крючок пустой. Вот так раз пять. У него рыба, у меня – пшик. Причём червей из одной банки таскаем. Я даже одного поделил, чтобы всё как у него было. И забрасываю туда же куда и он, чуть ли леку не путаю. Он ругается. А мне обидно. И тут вдруг и у меня клюнуло. Я вжик! Рыба!
Обрадовался я так, что когда её ловил (она ж на леске трепыхается, да ещё как на карусели вокруг удилища болтается) так вот когда ловил, чтобы с крючка снять, чуть с пирса не грохнулся. Довольный сижу. И пошло у меня везение. Закидываю – вытаскиваю. Закидываю – вытаскиваю. Братан мой так уже неласково на меня смотрит. А я ж не замечаю. У меня (москвича сраного) уже и ведро полное, а у него, заправского рыбака, пять рыбёшек хвостами на дне сплелись.
В общем, рассердился он знатно.
- Всё, пошли домой, - говорит.
А у меня азарт.
- Погоди, клюёт же! Давай по последней!
Кивнул он так хмуро, и пока я там с червём очередным возился, удочку так свою вжик! Не знаю уж специально, или просто случайно мстя его вышла. Но подцепил братан меня за бедро крюком, чуть повыше колена. У меня глаза на лоб. Он тоже испугался.
- молчи, - говорит.
А я и так молчу. Больно, но молчу. Губу закусил. Сложил так ладошки лодочкой у груди:
- Братик, - говорю, - возьми всю мою рыбу, но только сними меня, а?
- Ща.
Присел, а вижу я, что он предложению моему не рад, не потому что рыбы не хочет, а потому что не знает как меня с крюка снять. И так и этак трогает, и пальцы дрожат. Крюк то загнут и вылезать не собирается. Уже и кровь пошла. Не рекой конечно, но тонкая такая струйка по бедру чуть ниже шорт.
- Не реви, - говорит.
А я и не реву. Только страшно мне. Стал тянуть. Не получается. Я охаю.
- Давай надрежем, - говорит.
А я как услышал, то не только рыбу но и ведро и удочку и всё что попросит готов уже отдать, только б не резать.
- Как?!? – задаю вопрос. – Прямо так вот ножом?
Кивает мой братан.
- Иначе не снять.
Кивнул я. Типа режь. Достал он перочинный нож, примеривается. Я глаза закрыл. Минут наверное, пять прошло, или мне это с испуга так время долго тянулось.
- Пошли домой, - говорит мой авторитет, - надо взрослых просить.
Выдохнул я. Поднялся с колен. Пошли мы. Он впереди с ведром, рыбой, снастями, а я сзади, на крючке от его удочки, как на поводке.
Вытащил его отец крючок. Ничего резать не пришлось. И даже не выдал меня, что я без спросу на рыбалку шастал…
Люблю я море, очень. И рыбалку тоже люблю. Не смотря ни на что…
