Человек снесёт всё, кроме яйца.
По тихой летней улице в самый предрассветный час прямо по опустевшей проезжей части, идёт бездомная псина. За ней тянется тонкая зыбкая цепочка следов. На улице сухо и неизвестно, почему она оставляет эти метки от лап. Моя квартира на восьмом этаже панельной шестнадцатиэтажки, окно в самом центре дома. Собака понуро доходит до безлюдного в столь ранний час перекрёстка, останавливается посреди в мерцающем свете жёлтых огней светофора. Меня невозможно разглядеть за стёклами и паутиной воздушной тюли. Но собака оборачивается, поднимает голову и дооооолго смотрит, смотрит прямо на меня. Так не бывает. Это всё моё воображение. Но тогда, да и сейчас, спустя восемь с половиной лет, я всё ещё чувствую этот странный взгляд, полный какой-то безнадёги. Скажите, что нельзя разглядеть собаку, а тем более её глаза из окон восьмого этажа на расстоянии около двухсот метров? Я тоже так думал. Оказалось, можно. Эта псина, её понурая спина, тонкие ноги, вязь неровных следов за ней и, главное, взгляд – вот с тех пор запали. Я тогда подумал, что хотел бы нарисовать всё это, чтобы не забыть. Не смог, не художник. Но и не забыл. Иногда в памяти очень ярко всплывает эта предутренняя картина. Цепляет до сих пор.
